Поэты:

        На таинственном озере Чад
        Посреди вековых баобабов
        Вырезные фелуки стремят
        На заре величавых арабов.
        По лесистым его берегам
        И в горах, у зеленых подножий,
        Поклоняются страшным богам
        Девы-жрицы с эбеновой кожей.

Я была женой могучего вождя,
Дочерью властительного Чада,
Я одна во время зимнего дождя
Совершала таинство обряда.
Говорили — на сто миль вокруг
Женщин не было меня светлее,
Я браслетов не снимала с рук.
И янтарь всегда висел на шее.

        Белый воин был так строен,
        Губы красны, взор спокоен,
        Он был истинным вождем;
        И открылась в сердце дверца,
        А когда нам шепчет сердце,
        Мы не боремся, не ждем.
        Он сказал мне, что едва ли
        И во Франции видали
        Обольстительней меня,
        И как только день растает,
        Для двоих он оседлает
        Берберийского коня.

Муж мой гнался с верным луком,
Пробегал лесные чащи,
Перепрыгивал овраги,
Плыл по сумрачным озерам
И достался смертным мукам;
Видел только день палящий
Труп свирепого бродяги,
Труп покрытого позором.

        А на быстром и сильном верблюде,
        Утопая в ласкающей груде
        Шкур звериных и шелковых тканей,
        Уносилась я птицей на север,
        Я ломала мой редкостный веер,
        Упиваясь восторгом заране.
        Раздвигала я гибкие складки
        У моей разноцветной палатки
        И, смеясь, наклонялась в оконце,
        Я смотрела, как прыгает солнце
        В голубых глазах европейца.

А теперь, как мертвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена в Марселе.
Чтоб питаться жалкими отбросами,
Чтобы жить, вечернею порою
Я пляшу пред пьяными матросами,
И они, Смеясь, владеют мною.
Робкий ум мой обессилен бедами,
Взор мой с каждым часом угасает…
Умереть? Но там, в полях неведомых,
Там мой муж, он ждет и не прощает.