Иннокентий Анненский

Иннокентий Федорович Анненский родился 20 августа (1 сентября) 1855 г. в городе Омске в семье чиновника Фе­дора Николаевича Анненского, занимавшего в то время пост начальника отделения Главного управления Западной Си­бири. Вскоре Анненские переехали в Томск (отец получил назначение на должность председателя Губернского управле­ния), а в 1860 г. вернулись в Петербург. Первоначально жизнь в столице складывалась удачно, если не считать тяжелой бо­лезни пятилетнего Иннокентия, в результате которой у Ан­ненского было осложнение, отразившееся на сердце. Федор Николаевич занял пост чиновника особых поручений в Ми­нистерстве внутренних дел, но на этом его карьера и закон­чилась. Желая разбогатеть, он позволил вовлечь себя в со­мнительные финансовые предприятия, однако потерпел крах: Федор Николаевич разорился, был уволен в отставку в 1874 г., а вскоре у него случился апоплексический удар. В семью разо­рившегося чиновника пришла нужда. По-видимому, именно бедность явилась причиной того, что Иннокентий Федоро­вич вынужден был прервать свое обучение в гимназии. В 1875 г. Анненский сдал экзамены на аттестат зрелости. В эти тяжелые для семьи годы заботу об Иннокентии взял на себя его старший брат. Николай Федорович Анненский, русский интеллигент — публицист, ученый, общественный деятель, и его жена Александра Никитична, педагог и детс­кая писательница, исповедовали идеалы народничества «поколения шестидесятых»; те же идеалы в какой-то мере ус­воил младший Анненский. По признанию самого Иннокен­тия Федоровича, он им (старшему брату и его жене) был «всецело обязан., интеллигентным бытием». Анненский по­ступил на историко-филологический факультет Петербургского университета, который успешно окончил в 1879 г. В том же году он вступил в брак с молодой женщиной — Надеждой (Диной) Валентиновной Хмара-Барщевской, которая была старше его на несколько лет и имела двух сыновей от перво­го брака.

Уже во время учебы в университете Анненский начал пи­сать стихи, однако необычайно строгая взыскательность по отношению к собственному творчеству обусловила много­летнее «молчание» этого чрезвычайно одаренного поэта. Лишь на сорок восьмом году жизни Анненский решился вынести на суд читателей свои поэтические произведения, да и то укрылся под маской-псевдонимом и, как некогда Одиссей в пещере Полифема, назвал себя именем Никто. Сборник стихов «Тихие песни» был опубликован в 1904 г. К этому времени Анненский был хорошо известен в ли­тературных кругах России как преподаватель, критик и пе­реводчик.

По окончании университета Анненский преподавал древ­ние языки, античную литературу, русский язык, а также тео­рию словесности в гимназиях и на Высших женских курсах. В 1896 г. его назначили  директором Николаевской гимна­зии в Царском Селе. В царскосельской гимназии он прора­ботал до 1906 г., когда его уволили с поста директора в связи с заступничеством за гимназистов старших классов — участни­ков политических выступлений 1905 г. Анненский был пере­веден на должность инспектора Петербургского учебного округа. В число его новых обязанностей входило регулярное инспектирование учебных заведений, расположенных в уезд­ных городах Петербургской губернии. Частые и утомитель­ные для Анненского, тогда уже немолодого человека с боль­ным сердцем, поездки неблагоприятно отразились на его и без того слабом здоровье. Осенью 1908 г. Анненский смог вернуться к педагогической деятельности: его пригласили читать лекции по истории древнегреческой литературы на Высшие историко-литературные курсы Н. П. Раева. Теперь Анненский постоянно ездил из Царского Села, расстаться с которым он не желал, в Петербург. Наконец в октябре 1909 г. Анненский подал в отставку, которая была принята 20 ноября. Но вечером 30 ноября 1909 г. на вокзале (Витебский вокзал в Петербурге) Анненский скоропостижно скончался (пара­лич сердца). Его похороны состоялись 4 декабря в Царском Селе. В последний путь учителя и поэта пришли проводить многие из его последователей в литературе, учеников и дру­зей. Как личное горе воспринял смерть Анненского молодой Николай Гумилев.

Знаток античной и западноевропейской поэзии XVIII — XIX вв., Анненский в 1880—1890-е гг. нередко выступал с критическими рецензиями и статьями, многие из них ско­рее напоминали своеобразные импрессионистические этю­ды или эссе («Книга отражений», Т. 1-2, 1906—1909). В это же время он переводил трагедии Эврипида, немецких и французских поэтов: Гете, Гейне, Верлена, Бодлера, Леконта де Лиля.

В начале 1900-х гг. в печати впервые появляются соб­ственные стихи Анненского. Кроме «Тихих песен» он пуб­ликует пьесы: трагедии на сюжеты античной мифологии — «Меланиппа-философ»(1901), «Царь Иксион» (1902) и «Лаодамия» (1906); четвертая — «Фамира-кифаред» — была издана посмертно в1913г. ив1916г. поставлена на сцене. В биографии Анненского многое произошло «посмертно»: посмертным было издание его стихов, посмертным же стало и его признание как поэта.

На всем творчестве Анненского, по мнению А. А. Блока, лежала «печать хрупкой тонкости и настоящего поэтического чутья». В своих поэтических произведениях Анненский старался уловить и показать характер внутреннего разлада личности, возможность распада сознания человека под давле­нием «непостигаемой» и «постигаемой» (реальный город рубежа эпох) действительности. Мастер импрессионисти­ческих зарисовок, портрета, пейзажа, Анненский умел созда­вать в поэзии художественные образы, близкие Гоголю иДостоевскому — реалистические и фантасмагорические од­новременно, иногда чем-то напоминающие или бред безумца, или страшный сон. Но сопутствующий событию сдержанный тон, простой и ясный, подчас будничный слог стиха, отсут­ствие ложной патетики придавали поэзии Анненского уди­вительную достоверность, «невероятную близость переживаний». Пытаясь охарактеризовать отличительные особенности поэтического дара Анненского, Николай Гумилев, который неоднократно обращался к творческому наследию своего учителя и старшего друга, писал: «И. Анненский... могуч мощью не столько Мужской, сколько Человеческой. У него не чувство рождает мысль, как это вообще бывает у поэтов, а сама мысль крепнет настолько, что становится чувством, живым до боли даже».