2127

Следует выделить в особую группу еще одну разновидность русского футуризма — поэтическое объединение «Мезонин поэзии», созданное в 1913 году московскими эгофутуристами. В него входили В. ШершеневичР. Ивнев(М. Ковалев), Л. Зак (псевдонимы — Хрисанф и М. Россиянский), С. ТретьяковК. Большаков, Б. Лавренев и целый ряд других молодых поэтов.

Идейным вдохновителем группы, а также самым энергичным ее участником являлся Вадим Шершеневич. Он был хорошим организатором, дельным издателем, умелым редактором, острым критиком и способным поэтом, который, однако, никак не мог найти своего собственного поэтического «я».

Рюрик Ивнев вспоминал: «Познакомились мы в 1913 году на вечере в честь приезда из заграницы К. Бальмонта [в начале года] <...> На этом же вечере В. Шершеневич объявил о вновь организующемся издательстве „Мезонин поэзии“, во главе… [которого] он стоял все время его существования… С этого момента, то есть с 1913 года, Шершеневич объявил себя футуристом. Само собой разумеется, издательство „Мезонин поэзии“ было основано как издательство футуристическое…»

Эта группа пыталась повторить успех «Гилей» и противопоставить себя ей в литературе. Но в «Мезонине поэзии» не имелось крупных поэтических величин, сопоставимых с Маяковским или Хлебниковым, поэтому его участникам было достаточно сложно выработать какую-то самостоятельную теоретическую базу своей группы. Они всячески подчеркивали родство с петербургскими эгофутуристами, часто публиковались в их изданиях, но занимали при этом достаточно неопределенную позицию. Отношение к родоначальникам футуризма выражалось у членов группы в критических выступлениях против главных противников — «Гилей», а затем «Центрифуга». Особенно преуспел в этом Шершеневич, что признавали даже его соратники:

«Интересно отметить тот факт, что В. Шершеневич, будучи организатором и главой издательства „Мезонин поэзии“, был в резко враждебных отношениях со всеми другими футуристическими издательствами. Так, например, в сборниках другого футуриздательства Центрифуга, которым руководил поэт Сергей Бобров, он не только не принимал участия, но в критическом отделе „Мезонина“ всячески поносил эти сборники, несмотря на то, что многие из его сотрудников (я в том числе) печатались и там. Я уже не говорю про группу футуристов: Хлебникова, братьев Бурлюков, Крученых, Маяковского, Каменского, которые к футуристам „Мезонина поэзии“ и „Центрифуги“ относились враждебно, не считая их настоящими „кровными“ футуристами».

Вот в этой атмосфере борьбы, вражды и литературных сражений развивался и укреплялся талант Вадима Шершеневича.

Шершеневич впитал особое пристрастие к итальянскому футуризму, упорным пропагандистом которого он являлся. Гилейцы же подчеркивали свое русское происхождение и эстетическую независимость от запада. Хлебников, не желавший принимать футуристическую кличку для будетлян, протестовал против контактов с Маринетти. Шершеневич, напротив, перевел и издал основные манифесты итальянского футуризма, поэму Маринетти „Битва у Триполи“ и его роман „Футурист Мафарка“. В 1914 г. по инициативе Шершеневича и Кульбина приехал Маринетти. Ларионов, Маяковский и Бурлюк не явились. Шершеневич и Большаков заявили: „Отрицая всякую преемственность от италофутуристов, укажем на литературный параллелизм: футуризм — общественное течение, рожденное большим городом, который сам уничтожает всякие национальные различия. Поэзия грядущего космополитична“».

«Мезонин поэзии» считался в литературных кругах умеренным крылом футуризма. Это движение было построено не на общей идеологической платформе, а, скорее, на деловых, издательских интересах его участников.

Объединение распалось в конце 1913 года. Под маркой «Мезонина поэзии» вышло три альманаха: «Вернисаж», «Пир во время чумы», «Крематорий здравомыслия» и несколько сборников.